В чем ее особенность и как ее воспринимают в общине. В 2006 году Наталья Тамбиева приняла ислам, затем изучала теологию в вузе, а сейчас руководит аппаратом Духовного управления мусульман Петербурга и области — она единственная женщина в коллективе. Несколько лет назад Наталья узнала о существовании исламского феминизма, его ключевая идея — равенство всех мусульман, независимо от пола. Петербурженка изучает эту форму феминизма, а заодно вместе с другими мусульманками организовала в городе женский клуб. В интервью The Village Наталья рассказала о том, за что борются исламские феминистки и как на женскую повестку реагируют мужчины-мусульмане.
О приходе к исламу
Я из Краснодарского края, в 2003 году приехала в Петербург учиться на эколога: у меня была мечта — спасти мир. Но, к сожалению, не смогла поступить в Технологический институт, поэтому решила поучиться в медицинском вузе. Вскоре почувствовала, что это не мое, бросила учебу, начала работать.
Примерно тогда же — мне было лет 18 — я пришла к религиозному осознанию. Будучи в Петербурге в отрыве от семьи, поняла, что если божественное предписание не ограничит меня в каких-то поступках, действиях, у меня вообще не будет границ и рамок. И можно делать что угодно. Я решила, что мне нужны рамки. Тогда же начала задумываться о существовании разных религий. Стала интересоваться и именно в исламских предписаниях увидела правильный путь: мне было легко принять установки этой религии, они не вызывали противоречия или протеста. У меня не было ощущения, что я предаю одну религию (православие) ради другой: я была верующим человеком — и остаюсь им. Не было никакого навязывания, все происходило естественно, из внутренней потребности. В 2006 году я приняла ислам, мне было 19 лет.
Моих родителей (они по-прежнему живут в Краснодарском крае) можно назвать этнически православными, но семья никогда не была очень религиозной. Впрочем, как в любой благополучной семье, взрослые передавали традиции и ценности детям: нас с сестрами учили быть правдивыми и не быть двуличными. Когда я сообщила семье, что приняла ислам, меня спросили: «Ты не совершаешь глупость?» Паники — так, чтобы примчаться в Петербург и спасать меня — ни у кого не было. Немного переживала бабушка, но не столько из-за ислама, сколько из-за того, что я начала носить хиджаб: она считала, что теперь на меня обращают больше внимания. Сейчас, спустя 13 лет, в семье меня воспринимают как мусульманку — спокойно и без вопросов.
Об обучении теологии
Через какое-то время после принятия ислама я вышла замуж за мусульманина из Ингушетии. Меня не покидала мысль, с которой я приехала в Петербург: надо получить образование. Спустя несколько лет я узнала о Московском исламском институте (вуз, специализирующийся на подготовке мусульманских богословов. — Прим. ред.) и подала документы. Супруг меня поддержал. Я училась на заочном отделении, в течение пяти лет ездила в столицу на сессии.
Большинство студентов были мужчины, в соотношении примерно 25 на пять, впрочем, к окончанию пятого курса нас осталось всего восемь человек, женщин — две: я и моя подруга. Чувствовалось, что преподаватели воспринимали студенток не очень серьезно: мол, женщины, скорее всего, отсеются (напрямую, правда, нам ничего не говорили). Меня это так задевало! У меня ведь был очень серьезный настрой. Отношение преподавателей объяснялось тем, что, во-первых, многие девушки действительно на втором-третьем курсе выходили замуж и бросали учебу; а, во-вторых, женщинам — в отличие от мужчин, которые по окончании вуза становились имамами — в любом случае было сложно связать свою будущую жизнь с образованием. Сейчас ситуация немного поменялась, но на тот момент единственной перспективой для выпускниц было преподавание детям или женщинам.
Окончив исламский институт, я поступила в магистратуру Восточного факультета СПбГУ. Мне показалось важным посмотреть со светской точки зрения на те процессы, которые до этого мы изучали с религиозного ракурса. Это было настоящим переворотом: я как будто оказалась по другую сторону.
На нашем факультете не было других студенток в платках. Поначалу на меня очень удивленно смотрели, но в итоге все сложилось хорошо — и с преподавателями, и с одногруппниками. При этом я сама на себя взваливала дополнительную ответственность, считая, что хиджаб накладывает на меня требование быть во всем — учебе, внешности, поступках — идеальной. Как только я дала себе возможность отступать от этих идеалов, все стало намного проще.
О научном интересе
Женские вопросы в исламе заинтересовали меня, когда я занималась магистерской работой. Она была посвящена диалогу культур на примере арабской диаспоры Петербурга. Так получилось, что большинство моих респондентов были женщинами. Как-то раз меня пригласили на встречу девушек из Судана. Я шла и думала: ну что они смогут мне сказать? На месте застала что-то вроде дискуссионного клуба. Потом, когда брала интервью у участниц той встречи, поражалась, насколько их ответы на мои вопросы были интересными и непредсказуемыми. Мои стереотипы были разбиты.
Я работаю руководителем аппарата в Духовном управлении мусульман Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Это административная должность: я занимаюсь координацией коллектива, а также организую различные мероприятия — курсы выходного дня, тренинги, встречи, семинары. Можно сказать, что я связующее звено между священнослужителями и миром. Я единственная женщина в коллективе. В какой-то момент вышло так, что с определенными вопросами и идеями мусульманки стали обращаться именно ко мне. Я поняла, что раз стала сосредоточием неких процессов, почему бы мне их не исследовать.
Идя в аспирантуру, я понимала, что буду изучать женские вопросы. Мне стали попадаться научные статьи по исламскому феминизму. Я поняла, что мне это близко.
Об исламском феминизме
Любое религиозное учение в основе своей патриархально. Это связано с историей: когда религии зарождались, развивались и распространялись, патриархат цвел пышным цветом. Вплоть до того, что ученые мужи на полном серьезе выясняли, есть ли у женщины душа или женщина — вывернутый наизнанку мужчина. Изначально ислам освободил женщину — в первую очередь от рабства. Однако все авторитетные интерпретации Корана — тафсиры — были сделаны в XV–XVI веках мужчинами. И толкователь, живший при определенном правителе, в обществе со своими правилами, естественно, вкладывал в интерпретации свой опыт. Даже с учетом того, что положение мусульманки в средневековых исламских обществах выгодно отличалось от положения женщин в европейской, индийской и других цивилизациях того времени, доисламская традиция мизогинии все же глубоко укоренилась в сознании мусульман и стала ошибочно ассоциироваться с исламом.
Мизогиния проявлялась на разных уровнях: например, один мужчина считался равноценным двум женщинам; существовала сегрегация полов: место женщины — исключительно внутри дома, а на улице необходимо полностью вуалироваться, чтобы оградить мужчин от соблазнов; женщина могла получать знания, но женских трудов того времени нет, и так далее. В Средневековье «врата иджтихада», то есть «врата интерпретаций» оказались закрыты: мол, все, что надо, уже растолковали в тафсирах. Очень удобно.
Первые предпосылки к тому, чтобы пересмотреть такое положение дел, называются зарождением модернизма. Египетский философ и юрист Касим Амин (1865–1908 годы. — Прим. ред.) считается основоположником исламского феминизма (хотя сегодня его работы кажутся очень патриархальными). Какие вопросы готовы были пересмотреть в первую очередь? Это женское обрезание, полигамия, закрывание лица никабом, гендерная сегрегация (жизнь женщины внутри дома и нигде больше). Что интересно, на начальном этапе подобной проблематикой занимались простые женщины — не из элиты. С ними быстро расправлялись: так, в 1852 году казнили иранскую поэтессу Тахирих, которая предлагала иначе взглянуть на женские права. Но уже в ХХ веке процесс обновления исламской мысли начал принимать определенные масштабы: известна своей активностью египетская школа, а в дальнейшем знамя подхватили мусульманки Европы, США и Малайзии.
Участницы процесса обновления исламской мысли и исламские феминистки предлагали в первую очередь посмотреть на аутентичный источник — Коран, а не на хадисы, то есть предания о словах и действиях пророка Мухаммада. Взгляд женщин, которые позиционируют себя как исламские феминистки, более гуманистичен и кораноцентричен. Новый взгляд не только женщину выводит на другой уровень, защищая ее права и позиционируя ее как полноценного человека, но и мужчину тоже. Ведь в патриархальной культуре мужчина — некое безвольное существо, единственная обязанность которого — обеспечивать семью (получается, семье от него больше ничего и не надо).
Перепечатано с разрешения редакции. Продолжение читайте в журнале The Village.